Развитие тайного корчемничества, помимо прямого зла, приносимого народу, отразилось в смысле ущерба еще и на доходности податной корчмы. Это обстоятельство, конечно, не прошло не замеченным и еще более понудило владетельных князей к самому энергичному и беспощадному преследованию тайных корчемников!
К концу ХIV века, когда тайное корчемничество частью совсем исчезло, а частью перекочевало в более глухие и отдаленные от торговых центров места, доходность податной корчмы настолько увеличилась, что даже превзошла самые алчные ожидания арендаторов. Эти счастливцы, не взирая на год от году увеличивающиеся подати, притеснения и проч. все же непомерно богатели, приобретая за короткий промежуток времени целые состояния. Владетельные князья все это видели, но, боясь потерять верный доход, не решались окончательно наложить руку на богатейший корчемный промысел!
Только в первой половине XV века, московский князь Иоанн III рискнул уничтожить податную корчму и сделать ее казенной. Такой грандиозный переворот в корчемном деле вызвал массу недоразумений, и, хотя, в конце концов, переход от податной корчмы к казенной состоялся, но не дешево обошелся он и казне и народу!
Казенная корчма, желая наверстать потерянное время и получить как можно больше дохода, не заботилась уже о сохранении своего первоначального назначения – прежде всего, кормить, а потом уже поить народ, и все внимание обратила исключительно на продажу питии, как на статью самую доходную. В свою очередь, и народ, поощряемый к пьянству, перестал считаться и со временем и с местом и с количеством потребляемого им вина. Словом, не прошло и десятка лет, как вокруг казенной корчмы началось повальное пьянство. Корчма, как бы предчувствуя близкое появление всесильного кабака, подготовляла ему надлежащую почву!
Правительство, смотревшее сначала сквозь пальцы на систематическое спаивание народа, под конец встрепенулось и стало издавать ряд указов, ограничивающих потребление вина, медов и проч. Но указы оставались указами и жизни почти не касались, а если и проникали в нее, то весьма и весьма медленно. Только грозная грамота о воспрещении торговли какими-либо напитками в будние дни возымела действие и несколько и отрезвила спившийся до безобразия, народ. Теперь только по праздникам он мог безнаказанно предаваться пьяному разгулу! В будни же его ждала великая кара! Тяжело было после праздничное похмелье! Великая была пьяная вражда! Но перспектива кнута и пытки казалась еще тяжелее! Приходилось подчиняться новым порядкам! Мириться с ними и… народ покорно мирился!...
Ресторанное дело, 15 апреля 1911г., №4